Имя Евгения Павловича Леонова навеки связано с историей отечественной комедии. Настоящим подарком для всех, от мала до велика, становятся и “Джентльмены удачи” и “Полосатый рейс”, да, практически, все фильмы с участием этого замечательного актера. Такой добродушный и трогательный в фильмах, каким он был в жизни? Своими воспоминаниями об отце с читателями газеты “Антенна” делится Андрей Леонов, актер театра “Ленком”.
Отец никогда не отказывал мне в помощи, давал дельные советы, но никогда не брал на себя право принимать за меня решение. Он любил говорить: “Ты можешь подвести лошадь к водопою, но пить она должна сама”.

Андрей, ты, наверное, с детства привык к закулисью и не видел другой судьбы, кроме сцены.
Вовсе нет, меня интересовали машины, всякая техника, но никак не театр. Да и по закулисам меня отец не таскал: я не проявлял интереса к театру, а он не настаивал. Вообще, папа был очень спокойным и мягким человеком, он все время старался всех примирить, собрать в большую дружную семью. Я помню с детства, унас дома всегда было много народу: родственники, друзья. Мама очень вкусно готовила, пекла пироги, накрывался большущий стол, и всегда было очень весело. Отец был очень хлебосольным, все-время тащил в дом огромные сумки продуктов, обожал базары. Мама его ругала: “Куда столько, ведь все пропадет”. На что он отвечал: “Не пропадет, мы позовем гостей”.

“Новый год” отмечали как-то по особенному?
Этот праздник для меня связан с запахом живой елки и мандарин. Отец обязательно доставал именно живую елку, он считал, что в доме должно пахнуть лесом, а иначе праздник не получится. Представляете, посреди комнаты такая заснеженная красавица, грязные лужицы на полу от растаявшего снега и куча ребятни с цветными шариками и бумажными гирляндами в руках? Восторг неописуемый! Потом мама угощала всю мою компанию домашним тортом и мандаринами. А тридцать первого декабря отец всегда готовил с нами маленький спектакль. Помню, мне было лет семь, мы разыгрывали сказку “Три поросенка”. Отец изображал волка.

Это, наверное, было во времена фильма “Джентльмены удачи”?
Немного раньше, но его знаменитое “р-р-р-р!” - это с наших детских утренников пошло. Говоря театральным языком, сюжет сказки шел к развязке, папа-волк уже сломал домик Ниф-Нифа, Нуф-Нуфа и подбирался ко мне, Наф-Нафу. Я сижу под журнальным столиком в полной уверенности, что мой не худенький отец ко мне, под стол не сунется, а он встал на четвереньки и протискивается между витых ножек. Дальше было очень смешно: я выскочил из-под стола, а папа застрял – получился этакий брантазавр с полированным панцирем и смеющейся физиономией.

Семейное хлебосольство сыграло с Евгением Павловичем злую шутку.
Он все-время говорил маме: “Ой, нельзя же так, это же вредно”, - а сам при этом хватал следующий пирожок. Он вспоминал про свое детство и юность: ему не было еще пятнадцати лет, когда началась война. Юность была голодной, без праздников и свиданий, отец работал на заводе токарем наравне с взрослыми. И при этом уже тогда мечтал о театре. Кстати, театром он заболел намного раньше: с пятого класса занимался в драматическом кружке. Они с ребятами сами сочинили водевиль, сами его поставили, отец рассказывал, что ему тогда очень нравилось строить разные гримасы, смешить окружающих. Но, увы, война распорядилась так, что папе пришлось поступитьв авиационный техникум. И все-таки через несколько лет он все же стал артистом.

Андрей, твой отец был похож на большого ребенка, грустного и ранимого. Это его актерский образ или в жизни он был таким же?
Вы правильно сказали: грустным и ранимым. Его очень легко можно было обидеть, какой-то невинной фразой, действием. Я навсегда запомнил один случай. Отец часто уезжал на гастроли, я оставался дома с мамой. Я помню, как мы ждали его возвращения. Даже, если он должен был приехать поздно, меня не отправляли спать. Я хочу добавить, что мама у меня очень властный человек, она всегда была и остается хозяйкой в доме – и в своем, да и в моем тоже.

Сейчас она живет отдельно?
Это я сейчас живу отдельно. Ну, вот, на те дни, когда приезжал отец, ее строгость не распространялась, мне позволялось играть допоздна. Однажды я так заигрался со своими машинами, что когда вошел в комнату отец, я лишь кивнул в его сторону: “Привет, па!” и снова переключился на игру. Отец как-то сразу посерьезнел, ссутулился, положил какие-то свертки, мол: “Это тебе, сынок”, - и ушел на кухню. Я только потом понял, он огорчился, что я не обрадовался его приезду, он считал себя виноватым, в том, что мало уделяет мне времени.

В комедиях, в которых снимался твой отец, иногда возникает ситуация: отец остается один с ребенком и сразу дом превращается в сумасшедший дом: убегает молоко, шнурки на ботинках не хотят завязываться, в результате к возвращению матери утомленные отец и сын засыпают на полу. Тебе приходилось оставаться вдвоем с отцом?
Даже не могу вспомнить, что бы рядом не было мамы. Но если бы такая ситуация возникла, картина была бы следующей: на плите шкварчит фирменная отцовская картошечка, такая беленькая, с лучком и сальцем; книжки и уроки заброшены, а мы с отцом ползаем по полу, изображая какие-нибудь инопланетные установки: “КУ!”.

Значит, без матери дом превратился бы в смесь “Детского мира” и “Кафе лакомка”?
Да, мама единственный взрослый человек в нашем семействе.

Тебе, наверное, рассказывали, как познакомились твои родители?
Папа был очень скромным и стеснительным, и все время пасовал перед представительницами противоположного пола. С мамой он познакомился, когда ему уже был 31 год. Театр имени Станиславского, где в то время работал отец, приехал на гастроли в Свердловск. Папа с друзьями отправились прогуляться по городу и познакомились со студентками музыкально-педагогического училища. У одной из девушек было необычно редкое и красивое имя Ванда. В общем, в конце прогулки у отца хватило смелости пригласить ее на спектакль.

И закружилось, понеслось?..
После спектакля они гуляли по ночному городу. Отец читал маме Блока, Есенина, и покорил ее сердце за те три дня, пока театр был на гастролях в городе. Через некоторое время отец сделал ей предложение руки и сердца. Стоит добавить, что ее родители были против брака с актером, но мама уже тогда проявила свой твердый характер, и переехала в Москву.

Ну а потом, родился ты?
Когда я появился на свет, папа был в Ленинграде на съемках фильма “Полосатый рейс” и первым в истории отечественного кинематографа бегал перед зрителями голым. Кстати, именно перед съемкой этой сцены ему сообщили о моем рождении. Говорят, он так обрадовался, что полез расцеловывать тигров, а те на него смотрели с непониманием: “Съесть, что ли? Или он того?”. Этот фильм принес отцу сумасшедшую славу и… надолго “отобрал” его у меня. Он снимался очень много.

Комедию принято считать несерьезным жанром. Ярлык комика не огорчал твоего отца?
Он всегда любил комедию и хотел играть в веселых фильмах и спектаклях. Он говорил: “Интересную драму я предпочту плохой комедии. Но хорошей комедии буду верен всю жизнь”. Он веселил зрителей, а в жизни был задумчивым.

Скажи, если бы тебе представилась возможность сейчас сняться в фильмах, где играл отец, предположим, этих фильмов не было раньше, какие роли ты выбрал бы?
Мне очень нравится Сарафанов из “Старшего сына”, обожаю фильмы Данелия: “Не горюй”, “Афоня”…

А у тебя не возникает страх, что ты не сможешь соответствовать такому “Звездному” имени?
Мне бы не хотелось, чтоб нас сравнивали, хоть очень часто слышу злобненькую фразу: “Ну-у, до отца тебе еще далеко”. Очень обижаюсь. Если меня начинают не по делу критиковать, я сильно расстраиваюсь, выхожу из колеи, могу даже все бросить и уйти.

Тебе приходилось работать вместе с отцом, на сцене, в кино?
Мы вместе снимались в фильме “Обыкновенное чудо”. Там такой актерский “букет”! И все меня пытались учить, а меня от страха, наверное, заклинило, я даже не мог сесть за стойку бара – коленки не гнулись. Папа мне говорит: “Ты ноги-то расслабь, они сами согнуться”. Позже, когда я уже работал в театре, перед выходом на сцену меня немного подташнивало от волнения. Помню, только начал играть Керубино ( “Женитьба Фигаро”), стою за кулисами, мучаюсь, подходит отец: “А почему ты считаешь, что Керубино не может тошнить?” А в одном из спектаклей мы с отцом играли дуэтом: он сидел, я подошел к нему, присел, положил голову ему на колени и замер. Отец выждал паузу, понял, что я молчу от страха и тихо так мне на ухо: “Сынок, а ты говорить-то будешь?”.

А в детстве чему он тебя учил?
Я помню, как он учил меня водить машину, я был совсем маленький, едва до педалей доставал. Сам он был неторопливым человеком. Мы часто ездили к родственникам в Харьков. И вместо одного дня на дорогу тратили три. Мама ему говорила: “Евгеша, что же мы так долго едем?”. На что он отвечал: “Мы же никуда не торопимся, мы просто гуляем”. И этого принципа он придерживался по жизни. Он считал, что жизнью надо наслаждаться, не спеша.

Как жилось актерскому сынку: во дворе почет, в школе поблажки?
Если бы. Во-первых, я жутко стеснялся, что я сын Леонова. Шли мы с ним на рынок, в магазин, его обступали люди, а мне жутко неловко становилось, даже начинало казаться, что я – это не Я, а только сын Леонова. В школе тоже никаких поблажек. Учился я довольно средне. Папу все время вызывали в школу из-за моих двоек, говорили: “Из вашего балбеса ничего не получится. Пусть заканчивает семь классов и идет работать шофером”. Папа, бедный, краснел, бледнел…. Мне было очень стыдно и за него и за себя. За очередную двойку он однажды решил меня наказать. “Отведу, - говорит, - тебя в лес, в лесной интернат”. Собрал вещички, взял меня за руку и повел. Спускаемся по лестнице, у обоих коленки дрожат. В общем, хватило его характера только до первого этажа, таким уж он был мягким. Мама мне и подзатыльники давала и в угол ставила, а отец не мог, только защищал всегда.

Актерская профессия связана с постоянной борьбой за “выживание”. Мог твой отец постоять за себя?
Когда его обижали, он уходил, за себя он не боролся. За другого мог. В театре Станиславского, где он отработал более двадцати лет, он был секретарем партбюро театра. Возникли какие-то “терки” по поводу увольнения Евгения Урбанского. Папа долго приводил доводы в поддержку товарища, а когда почувствовал свою беспомощность, бросил пиджак на пол, стал по нему топать и кричать. И ведь отстоял друга.

Но Евгению Павловичу все-таки пришлось уйти из театра?
За его спиной начались откровенные интриги. Отец ушел из труппы, но продолжал играть в спектаклях, а вскоре узнал, что его бывшие друзья пришли к директору и заявили: “Зачем нам Леонов, у нас, что своих артистов нет?”.

Зависть мешала окружающим спокойно дышать?
Она же заставила отца еще через пять лет уйти из театра Маяковского. На телеэкране появилась реклама рыбы нототении, которую обаятельно подавал любимец публики Евгений Леонов. Режиссер театра собрал труппу и пустил по кругу шапку со словами: “Скинемся, чтобы артист не пробавлялся нототенией, а то костлявая рука голода совсем задушила Евгения Павловича”. Такого отец простить не мог и перешел к Марку Захарову.

От товарищей по сцене натерпелся Евгений Павлович!
Зато народ его любил. Помню, накануне Нового года прошел фильм “О бедном гусаре замолвите слово”, там у отца трагикомичная роль, героя убивают. Приходит письмо из Ленинграда: “Доложите своему начальству, что оно испортило застолье всему советскому народу. Как оно могло в такой день направить ружье на нашего любимого актера?!”.

Несмотря на все трудности, ты решил стать актером?
Я все-таки побывал в театре, за кулисами, и решил, что просто обязан сыграть два спектакля: “В списках не значился” и “Легенда о Тиле”. Для этого я поступил в театральный ВУЗ, закончил его и пришел в Ленком. А потом вдруг я надумал сходить в армию, это было спонтанное желание. Впервые, отец стал меня отговаривать, он был категорически против моего решения, но я настоял на своем. Кстати, я не жалею об этом. Армия мне дала многое, я почувствовал себя самостоятельным. Когда все время живешь в семье, тем более в хорошей семье, где о тебе заботятся, растят в тепличных условиях, стать самостоятельной личностью можно только, если окажешься вдали от дома, от родных. Я служил в танковых войсках, представляете, каким бравым воякой я пришел! И сразу привел в дом свою будущую жену.

Просто взял и привел?
Именно так. Я сказал: “Знакомьтесь, эту девушку зовут Алехандра, она здесь будет жить”.

Какова была реакция родителей?
Сначала, конечно, был шок. Алехандра из Чили, училась в Москве на врача, она была такая худенькая, плохо говорила по-русски и казалась очень несчастной. Отец долго не мог запомнить ее имя, оно было очень длинное и состояло из имен не менее сорока родственников. В конце концов, он стал называть ее Саша.

В то время, жена – иностранка! У тебя могли быть проблемы.
На меня чуть не повесили клеймо “невыездной”, но отец имел большой авторитет, и все обошлось. Потом родился сын Женька. Мы стали жить отдельно от родителей. Вот тут во мне проснулся мужской деспотизм. Мне вдруг захотелось, чтобы жена успевала и обед готовить, и убирать, и за сыном смотреть. Почему-то мои родители сразу встали на сторону Алехандры, мол: “Она здесь одна, у нее кроме тебя никого нет, а ты ведешь себя, как свинья”. Отец боготворил внука, просто трясся над ним. Иногда мы попросим его погулять с малышом. Папа все-время шутил: “А вы не боитесь, что я его потеряю?” Дело в том, что когда мне было года три, папа катал меня на санках, и задумался. Идет себе, мечтает, вдруг его догоняет прохожий и говорит: “Слушай, мужик, а ты ничего не потерял?”. Отец оборачивается, в санках никого, а я сижу в сугробе, метрах в пятидесяти сзади. Об этом случае отец частенько вспоминал, когда собирался на прогулку с внуком, выйдет во двор с коляской, походит чуть-чуть и нас на помощь зовет: “Я боюсь, вдруг сосулька с крыши упадет, или машина из-за угла поедет, а я не успею защитить свое золотко”. Отец уже неважно себя чувствовал.

Через некоторое время Евгения Павловича с большим трудом буквально “вернули с того света” Германские врачи.
Папа пережил клиническую смерть, обширнейший инфаркт, почти месяц был на грани смерти. Но произошло настоящее чудо. Через четыре месяца папа уже репетировал “Поминальную молитву” в театре. Он не умел болеть.

Нам известно, что вместо последнего показа “Поминальной молитвы” зрители, узнавшие о внезапной смерти Евгения Леонова, простояли возле театра с зажженными свечами. Ни один из них не сдал билет.
Этот день был тяжелым. Я заехал за мамой, мы собирались на рынок. Отец в такое время обычно уже вставал, а тут он лежал и только попросил: “Купите мне чего-нибудь вкусненького”. После рынка я завез маму домой и уехал, собирался подъехать к вечеру, отвести отца в театр. Мама потом рассказывала, что отец был очень раздражительным и даже сердитым, отказался от завтрака, жаловался, что не может взять себя в руки. Потом стал собиратьсяв театр. Надел рубашку, стал переодевать брюки – театральный костюм был у него дома – и вдруг, пошатнулся и упал. В одну секунду его не стало.

Что изменилось в тебе после смерти отца?
Я стал взрослее и серьезнее. Я понял, что отныне моя задача сохранять в нашей семье родство душ. Растет мой сын – Евгений Леонов-младший, он мечтает быть артистом и недавно задал мне вопрос: “Интересно, когда я вырасту, Марк Анатольевич Захаров еще будет главным режиссером Ленкома?”

Екатерина Романенкова, Татьяна Алексеева